Trahit sua quemque voluptas
Ты пахнешь сексом. И не тем бытовым, во мраке, под тяжеленным одеялом, ровно в час ночи, когда дети уже, наверняка, спят.
Нет, другим.
С разорванными чулками, со вдребезги разбитой посудой, одним движением сметённой со стола, с в кровь искусанными губами, с хищным утробным рычанием и рубиново-алым блеском губ, приоткрывающим острые клыки.
Пахнешь расцарапанной спиной и по-снайперски метким укусом в шею. Пахнешь сырым семенем, соленой горечью в растрёпанных волосах, на щеках с резко, почти что воинственно очерченными скулами.
Ты пахнешь нитью блестящего бисера - каплями пота на напряженной упругой коже, натянутой звенящей тетивой, чувствующей вес стрелы.
Пахнешь суженными зрачками пантеры, растянувшей гибкое черное тело в охотничьем прыжке.
Пахнешь ты уже не стоном, - ты пахнешь бесстыдным криком яростного безумия жизни, сметающего всё на своем пути.
Нет, другим.
С разорванными чулками, со вдребезги разбитой посудой, одним движением сметённой со стола, с в кровь искусанными губами, с хищным утробным рычанием и рубиново-алым блеском губ, приоткрывающим острые клыки.
Пахнешь расцарапанной спиной и по-снайперски метким укусом в шею. Пахнешь сырым семенем, соленой горечью в растрёпанных волосах, на щеках с резко, почти что воинственно очерченными скулами.
Ты пахнешь нитью блестящего бисера - каплями пота на напряженной упругой коже, натянутой звенящей тетивой, чувствующей вес стрелы.
Пахнешь суженными зрачками пантеры, растянувшей гибкое черное тело в охотничьем прыжке.
Пахнешь ты уже не стоном, - ты пахнешь бесстыдным криком яростного безумия жизни, сметающего всё на своем пути.